Итак.

[sou_rire]

Эмоций и впечатлений масса. Фотографий тоже будет, но мы льстили себе, когда думали, что сможем тёмным ночером доехать до меня, слить всё на бук и на том распрощаться. В общем, мало того, что мы оба умотались за два дня, а Ветер ещё по трассе из Че мчался, ну мы и тяпнули, разумеется. Тяпка была что надо. Я такое ни разу не пила... Так что фото мне перешлют в понедельник, и будет отчёт.
Кстати, Ветер пока мчится обратно в Че. Даже не спит уже, кажется, мы попереписывались даже.
Просто как-то категорически несправедливо, что мы живём не в одном городе. Это просто отвратительно. И я не знаю, можно ли это исправить как-то. Но это было бы прекрасно.

Словарный запас мой скуден, я могу поскуливать, похрюкивать и делать глазами "у!" гораздо выразительнее. Но попробую всё же.

В общем-то, чуда развиртуализации не произошло (мы, признаться, не слишком удивлялись друг другу, просто добавили штрихи, и совместили аудио с видео). Произошло чудо встречи наконец. Как выяснилось, мы оба совершенно не волновались перед встречей. Я настолько не волновалась, что даже двинула в челюсть бедному Ветру при встрече, на память о нашей первой очной встрече у меня остался синяк на плече, а у Олежечкина - все зубы. Что приятно. Но если серьёзно, не волновались. Встречались, будто миллион лет знакомы и просто были где-то далеко друг от друга. Иной раз бывает, "цепляет" что-то в человеке, тут же... Ощущение абсолютного уюта. Это вот то самое слово. Это когда человек тебе родственник. Душа там родственная, волна одна, взгляды на жизнь идентичные, это всё, конечно, да. Но вот есть человек, который тебе не то, чтобы друг... это да, но есть какое-то гораздо более другое слово. Совершенно потрясающее состояние. Состояние, когда можешь быть самим собой с этим человеком. Избитая фраза какая-то, но вот... Да. Расслабленность. Не нужно думать, можно ли вот так и вот это, а сказать так можно? А если я в него уткнусь, что будет? А не подумает ли чего. Просто абсолютный кайф аллюзий друг на друга, диффузий друг в друга. И это просто невозможное счастье, что мы не можем быть влюблёнными друг в друга, потому что это всегда так тяжело, всегда так непросто, всегда думаешь о своём ракурсе, о слове, об интонации, господи, а ведь материться-то, наверное, при нём нельзя, а не много ли я пью коньяка, а если я запущу руку в его волосы, что он подумает... а если сяду на колени... а вообще мне бы пописать... а ведь журчит громко в ночной тишине... это ужасно, это невозможно, пусть я лучше умру... так, он завис в магазине с дисками, мы опоздаем ведь на пароход... но пусть лучше опоздаем, да... Щаз! Опоздаем на пароход! Какой-то бесконечно родной человек. Вы носили пуховые варежки? Это вот твоя вещь, которая. Это вот твой человек, который. И пожурчать за углом можно, и руки в волосы, и истерически хохотать, когда он путает человека, который должен за ним выйти, и здоровается с мимо идущим и просто смотрящим на нас, дядькой. Важно так здоровается. И дядька важно тоже так. Здоровается и говорит что-то, и проходит мимо, Олег остаётся с лёгким недоумением на лице, я не слышу что говорит тот мужик, я только вижу из машины мизансцену. И меня начинает рвать как хомячка. Описывать это бесполезно, будет несмешно. Но видеть это было невозможно. Я валяюсь на заднем сиденьи, сотрясаясь и уже без сил, а Ветер с лёгкой укоризной с высоты своего роста смотрит на меня с улицы. Мне становится немного стыдно. Я сажусь, вытираю слёзы и обещаю, что прекратила. Через секунду эта сцена всплывает в моей памяти, и я начинаю рыдать и трястись снова, извиняясь между всхлипами и безрезультатно пытаясь подняться с сиденья. И я знаю, что человек не обидится на меня. Наверное, будь на его месте кто-то другой, я бы начала размышлять, а не оскорбила ли я его самолюбие. Нельзя сказать, что мы как-то не по-детски зажигали, вовсе нет, но это был какой-то фантастический уют вдвоём. Не совсем вдвоём, конечно, был ещё и водитель, Олег тоже. Но это не особенно нам мешало. Тактильный контакт был как нечто само собой разумеющееся. Я не в состоянии обнимать и тискать чужого человека, тут я всё время обнималась, трогала, утыкалась, щипала... Ветер пишет смски. Мы стоим в очереди за едой. Тоска.
Я возмущаюсь: так, ну хватит уже! Мы тут тоскуем!
Олег: я понимаю, что это свинство, но ничего не могу с собой поделать!
Я: я понимаю, что ты ничего не можешь с собой поделать, но это свинство!
Заходим в снятую квартиру, где Олеги должны были ночевать. Уборная. Из средств гигиены одна резиновая перчатка, трогательно и печально висящая между двумя трубами.
Пообедали. Уже едем на последнюю встречу. Вдруг все как-то затихают. Смотрю на Олега, точнее его часть, в зеркало.
-- Устал?
-- Сонно после обеда.
Но вижу, что устал.
К вечеру уже я затаиваюсь на заднем.
-- Устала?
-- Ну так.
-- Тяжело по городу мотаться. Подремлешь?
Вот из таких мелких незначительных деталей ощущения друг друга всё как-то и плетётся. Что можно рассказать? Собственно, ничего. Когда окунаешься в человека и не тонешь, но и не мёрзнешь, потому что всё на поверхности лежишь.
Ничего офигеть-какого-феерического не происходило, особенно хвастаться нечем.
Очень жаль, что в разных городах. Потому что с этим человеком мне комфортно молчать. Можно просто сесть рядом и молчать. И хорошо. А он вот в другом городе.