(no subject)

«Божественные банальности»

Она была случайной. Как и полагается всем судьбоносным, эпохальным, предначертанным, обязательным к выполнению, невозможным к игнорированию, встречам.
Ах, если бы эта встреча была чаянной… Всё точно пошло бы не так.
У неё непременно поломался бы каблук. У него – не завелась машина. Она встретила бы подругу и опоздала. Он поехал бы сегодня другой дорогой. Она оделась бы иначе, а на него Джо Дассен не произвел бы должного впечатления. Но всё шло по плану - чёткому плану случайной встречи. Колесо попадает в рытвину с грязной водой, кремовую юбку покрывают серо-чёрные вызывающие капли. На лицах обоих отражается ужас. Она замирает в возмущенном недоумении, он - уже сразу на коленях - вылетает из машины. – Боже мой! Посмотрите, что Вы наделали! – Вижу-вижу. Откуда-то сверху раздался довольный голос. – Простите ради бога! Я сейчас всё исправлю! – А это вряд ли. Подытожил тот же тембр.

Евгений Клюев. "Книга теней".

— Кажется, больше ничего нет к чаю. Я бедно живу, видите ли.
— Это грустно, что бедно, — отнесся Петр.
— Да нет! Жить надо бедно. Впрочем, Вам трудно понять… не будем об этом.
— Почему же трудно… мне не трудно понять, я…
— Одеты Вы очень модно — пардон, что воспользовался паузой!
— А надо как? — Петр приготовился к конфронтации.
— А надо — никак. Чтобы не быть иллюстрацией места и времени… это привязывает и лишает свободы. — Станислав Леопольдович разливал чай.

Евгений Клюев. "Книга теней".

— Вы телепат? — не выдержал Петр.
— Телепат, — скучно согласился хозяин, — или, — веселее продолжал он, — просто немножко более внимателен… медлителен, я хочу сказать, чем Вы.

(есть такой человек-из-Риги)

Евгений Клюев. "Книга теней".

— Как бы ворона то не улетела у ней! — отчаявшись найти собеседницу в Эвридике, обратилась правая бабка к левой. Дискриминированная было левая бабка перестала дуться на правую и живо включилась в диалог:
— Знамо дело, улетит. Это уж понятно. Я сома на днях купила снулого — несу по улице то, а он возьми да стрепенись!!
— Ой, батюшки!..
— Стрепенулся, да как спрыгнет с рук то — и на снег…
— Ой, батюшки!..
— И давай скакать — ну как точно черт, прости господи, а мне то жалко его, сердешного, я и примись хлестать его чем ни попадя — да по морде норовлю, значит, чтоб подох, значит, сердешный…
— Он, чай, и сам бы подох. — Правая бабка оказалась гуманней левой.
— Как же, сам бы подох! Он ить не убиенный, а снулый тока, я и давай его охаживать, а самой то жалко.
Эвридика прижала ворона к груди и перешла в конец вагона: развязку истории про снулого сома ей лучше было не знать.