![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
May. 19th, 2007 10:27 amтаблетка-12-пресс-2-водуотключилисижукакдуражду12днячтобыпринятьдуш-душ-масло-чай.
May. 19th, 2007
(no subject)
May. 19th, 2007 01:09 pmЗвоню Фиме спросить откуда были вчерашние дети-актёры - из Сибади или Автодора. Добрый Фима сообщает мне, что из Политеха, а Сибади с Автодором - одно и то же. Очень стыдно. Хотя вру. Не очень. Да и вообще не стыдно.
Ну и вот. Теперь про спектакль. Оказалось очень хорошо. Просто замечательно. Куда лучше, чем я ожидала. После спектакля было обсуждение. Дети пытались копать и казаться глубокомысленными. Больше всего говорило детей из другого театра, такого же молодежного. Я не знаю как у них со сценической речью дела обстоят, но с устной - ужасно. И все они учатся в ВУЗах. Печально. Фима посоветовал мне не придираться к русскому языку, я прошипела, что не могу не придираться.
Никаких литературных аллюзий, никаких отсылов к чему-то там, никаких параллелей и аналогий у меня конкретное произведение "Елизавета Бам" не вызывает, так же, как и спектакль по ней. Может быть я одномерная и примитивная, но не вызывает. Объект абсурда для меня замкнутая самодостаточная система, которая не нуждается в подпорках, спицах, скребках (дабы откопать второе и третье дно). Я просто сижу и наслаждаюсь. И рассуждать, что именно хотел сказать автор или режиссёр... ну я не могу... ну что хотел сказать этим Хармс? Ну это просто зарисовка. На мой взгляд. Абсолютно завершённая. Я могу только сравнить похоже ли видение этого предмета абсурда (абсурдного довольно мало в этой пьесе, но раз уж хочется, чтобы она была абсурдной, пусть будет) режиссёра на моё видение. В этот раз оказалось очень. Очень похожим. Вот ничто не вызывало протеста или недоумения. Пожалуй, только слишком высоко взятая нота в монологе Мамаши - до истеричности. Но это просто моё личное: не люблю я вот такие истерики. И в себе не люблю тоже. За мою жизнь их можно по пальцам сосчитать: четыре штуки. Так вот, снова к пьесе. Она мне представляется даже не карандашным рисунком, или пусть даже наброском, а и вовсе чирканиями шариковой ручкой на листе, вырванном из тетради. Человек что-то рисовал, потом отвлёкся, потом снова рисовал, а тут ему пришла в голову мысль, и он её записал, а потом кто-то что-то сказал, и человек записал и это, чтобы не забыть, потом задумался и почеркал что-то ещё. Не вижу я Полотна. Не хочется мне соскребать грунт, чтобы добраться до холста. Или до того, что было под верхним слоем краски. Чувствую себя травоядным, созерцающим ромашку. Не знаю, бывают ли у коров аллюзии от созерцания ромашки. И кажется ли корове ромашка абсурдной.
Ну и вот. Теперь про спектакль. Оказалось очень хорошо. Просто замечательно. Куда лучше, чем я ожидала. После спектакля было обсуждение. Дети пытались копать и казаться глубокомысленными. Больше всего говорило детей из другого театра, такого же молодежного. Я не знаю как у них со сценической речью дела обстоят, но с устной - ужасно. И все они учатся в ВУЗах. Печально. Фима посоветовал мне не придираться к русскому языку, я прошипела, что не могу не придираться.
Никаких литературных аллюзий, никаких отсылов к чему-то там, никаких параллелей и аналогий у меня конкретное произведение "Елизавета Бам" не вызывает, так же, как и спектакль по ней. Может быть я одномерная и примитивная, но не вызывает. Объект абсурда для меня замкнутая самодостаточная система, которая не нуждается в подпорках, спицах, скребках (дабы откопать второе и третье дно). Я просто сижу и наслаждаюсь. И рассуждать, что именно хотел сказать автор или режиссёр... ну я не могу... ну что хотел сказать этим Хармс? Ну это просто зарисовка. На мой взгляд. Абсолютно завершённая. Я могу только сравнить похоже ли видение этого предмета абсурда (абсурдного довольно мало в этой пьесе, но раз уж хочется, чтобы она была абсурдной, пусть будет) режиссёра на моё видение. В этот раз оказалось очень. Очень похожим. Вот ничто не вызывало протеста или недоумения. Пожалуй, только слишком высоко взятая нота в монологе Мамаши - до истеричности. Но это просто моё личное: не люблю я вот такие истерики. И в себе не люблю тоже. За мою жизнь их можно по пальцам сосчитать: четыре штуки. Так вот, снова к пьесе. Она мне представляется даже не карандашным рисунком, или пусть даже наброском, а и вовсе чирканиями шариковой ручкой на листе, вырванном из тетради. Человек что-то рисовал, потом отвлёкся, потом снова рисовал, а тут ему пришла в голову мысль, и он её записал, а потом кто-то что-то сказал, и человек записал и это, чтобы не забыть, потом задумался и почеркал что-то ещё. Не вижу я Полотна. Не хочется мне соскребать грунт, чтобы добраться до холста. Или до того, что было под верхним слоем краски. Чувствую себя травоядным, созерцающим ромашку. Не знаю, бывают ли у коров аллюзии от созерцания ромашки. И кажется ли корове ромашка абсурдной.