Ниже пояса. И бабочки в животе.

[sou_rire]

Говённые Дни начались ещё вчера. Точнее, начались они 1 февраля, но это в переносном смысле. А в прямом - вчера. Ребенок радостно принёс направление на анализ, коим мы пренебрегали несколько лет в силу строения унитаза в нашем доме и давней подаренности детского горшка. Но вообще-то сдавать анализы полезно и нужно. Я устроила газеты в вышеозначенном унитазе, вооружилась пластиковой ложкой (да-да, было бы дерьмо, а ложка всегда найдётся), и, в общем, всё прошло без особых происшествий. Я думала, будет куда хуже, ибо я жутко брезгливая. Но ничего, детка ещё вполне себе детка, а это я переживаю более-менее спокойно. Казалось бы, что ещё-то.
Ночью случились бабочки в животе. Нет, это не туалетная тема. Это ощущение. Посреди ночи я проснулась от странного ощущения в животе. Толком я ещё не пробудилась, а моё романтическое Я восхитилось: это же бабочки в животе! это любовь! На его вопли проснулось моё циническое Я и коротким точным ударом отправило романтическое в нокдаун. Я не люблю просыпаться по ночам просто так. Зачем? Никому это не нужно. По ночам нужно спать или просыпаться за каким-то делом. За каким чёртом проснулась я, мне оставалось решительно непонятным. Меня тошнит что ли? Поинтересовалась я у себя. Нет, ни фига. Может, расстройство желудка? Да, собственно, нет. Поесть? Я не ем по ночам. Нет, я правда не ем по ночам, не вскакиваю и не мчусь к холодильнику. Тогда это любовь! Заявило очнувшееся романтическое. В животе было отчётливое ощущение штук тридцати представителей отряда Lepidoptera. Я легла на живот, дабы прекратить это безобразие. Пофиг. Они продолжали там трепетать и парить. Романтическое умилялось и слезилось. Тут циническое, которому тоже по ночам больше нравится спать, чем умиляться и слезиться, поинтересовалось, а знает ли слезящееся, что бабочки прогрызают свои коконы, чтобы выбраться наружу, когда они уже оборотились в прекрасное? И что раз тут у нас завелись бабочки, то перед этим на их месте были гусеницы, а гусеницы, это практически червяки, и вместо того, чтобы тут слезиться, шло бы романтическое за антигистаминными средствами. Романтическое подавило позыв к рвоте и потеряло сознание вторично. Я продолжала давить бабочек массой; поровну им, бабочкам, на мою массу. Тогда я решила, что раз уж всё равно спать не получается, пойду пописаю. (Нет, от туалетной темы сегодня никуда, да.)
Заодно я порассуждала, что же мне теперь придётся есть? Их же там чем-то кормить надо, пока они меня всю не выжрали. В мозгу всплывали только амброзия, пыльца, нектар и мёд (фу-фу-фу, ненавижу). Так они все всплывали, колыхались, растворялись и сменяли друг друга.
Проснулась утром я уже без всяких бабочек (они ведь живут недолго совсем), зато говённые дни продолжились.
Саша затемпературил со страшной силой, и пока я ломала жаропонижающую таблетку, краем глаза заметила животное, которое выглядело весьма нашкодившим. Сразу заподозрила неладное. И не ошиблась. Саня выпил таблетку и улёгся дальше спать, я же отправилась на разведку в туалет. Так и есть. Да. У животного случились неполадки с его желудочно-кошачьим трактом. А штаны-то у нас сзади ого-го какие. Ого-го какие грязные штаны сзади у нас! Скотина уже знает последовательность действий моих, когда у его ЖКТ случаются сбои. Знает, но каждый раз надеется, что пронесёт. Я так считаю, что если за утро пронесло один раз, то этого уже вполне достаточно, не всё коту масленница. Причём с вечера я на полу оставила кучку чёрного белья, которую нужно сегодня постирать (стираю я несколько дней, ибо сушить всё сразу мне просто негде), ну и вот когда животное удаляется с места пренаступления поноса, оно брезгливо лапами задними дёргает, штаны-то ого-го... Ну я, как обычно, подтёрла художественно разбрызганное дерьмо с пола, потом душем смыла то, что попало на вещи, вымыла кошачий горшок и пошла за виновником моего утреннего торжества. Виновник попытался зашкериться, поняв, что пронесло его только единожды, и это вся его удача на сегодня, но не получилось. Я когда злая, становлюсь крайне проворной. Скотину я изловила, и под растопыренные лапы-когти потащила воющее животное мыть, так сказать, штаны, ну и прилагающуюся к ним задницу. Возмущенное дитя природы изворачивалось и подвывало (а у меня в комнате ребенок больной спит, две двери не особенно спасают), пыталось надавать мне задними лапами (блин, какие у него всё же когти...) и вообще всячески выражало своё негодование неподобающим отношением к его царственной персоне. Засранная царственная персона мыться не любит, она предпочитает терпеть дискомфорт, а грязные штаны обычно тащит на моё одеяло, ей - персоне - на одеяле моём куда спокойнее. Кроме того, персона просто кабаняка, да ещё вертится и царапается, потому обычно я его фиксирую спиной к стенке ванны, он в воздухе размахивает лапами, норовя меня покалечить (но не особенно старается, ибо прежде чем разразиться поносом, нужно ведь на этот понос наесть, а кроме меня никто на понос не даст, видимо, опасается), потом отчаявшись вырваться и смирившись с унижением, он разворачивается и начинает размеренно кусать меня за плечо. Я его понимаю, что ему ещё остается делать, причём кусает он не больно, так, для порядку больше, ну и потому что свободу попугаям. В общем, отмыла я чудовище, вытерла его полотенцем, он умотал вылизываться, а я собралась с духом, сашиными анализами, силами и поперляла в поликлинику. Там случился аншлаг. Добросовестные родители добросовестно тащили добросовестные какашки своих наследников на исследования. Шли сосредоточенные бабушки, весёлые и заспанные мамашки, папашки подъезжали, выскакивали из машин и устремлялись со срамными пакетами унутрь. У стеллажа с анализами организовалась очередь, которую неспешная медсестра совершенно не собиралась как-то рассасывать. Медсестра меланхолично курсировала с подносом туда-обратно, освобождая крайне мало места на стеллаже. Очередь продвигалась медленно, родители старались не смотреть друг на друга, мол, не с дерьмом мы тут стоим, а так, чисто позырить утреннее мероприятие типа культпоход, амбрэ стояло такое, что когда я, наконец, оказалась на улице, это было фактически счастьем. Ну и Говённые Дни на этом я считаю закрытыми, что тоже счастье.
Температура у меня 35,8 (нет, не 38,5, а 35,8), в членах слабость, в горле першение, в носу свербение, в голове Туманность Андромеды. Видимо, скоро я тоже слягу с ОРВИ. Но до этого момента мне надо проскакать в аптеку, набрать там Арбидолу, потом купить лимонов, колбасы, хлеба и сахара, прискакать обратно и затаиться. В ожидании открытия аптеки, я накормила Саньку, почистила кастрюлю, сковородку, чайник, заварила чай, поставила перловку на рассольник.
Сегодня у нас тут сашин папа... вот он, на полу валяется. Сходил съел оставшийся от завтрака ребенка бутерброд, который лежал на доске хлебной, доску так и оставил, повесить сил нет, как обычно, выпил последнюю капсулу Арбидола (да, это нас папа заразил), блистер так и бросил на столе - ничего не меняется. И никогда, наверное, уже не.
Пошла я собираться.
Кому было неприятно читать - звиняйте.
UPD. После стирки штанов чудовище даже не надеялось на завтрак, он молча провожал меня взглядом, пока я на кухне занималась, хотя в другое бы время, разумеется, рассказал мне в плясках и красках про жё не манж па сис жур и вообще умираю. Я же животное, разумеется, накормила, за что получила благодарный мырк. Теперь он возлежит с Сашей на диванах, подушках и одеялах и чувствует себя снова царственной персоной. До следующего расстройства ЖКТ...