С добрым утром. Кофе с лимоном.

Первый мой мужчина-из-аськи научил меня пить кофе с лимоном. Выходила я уже обычно к готовому завтраку, стол был сервирован, Герман мазал бутеры, чтобы увенчать их сыром. Мы оба любили кофе. Однажды я с удивлением обнаружила на столе порезаный лимон. А потом, с неменьшим удивлением, обнаружила что кофе с лимоном - очень вкусно. Мы слушали радио, и Герман рассказывал мне о своей взрослой дочери. Ей было уже целых 11 лет. А я о своём маленьком сыне молчала как убитая. Потом мы говорили о родительском тщеславии, а за окном была настоящая - не слякотно-серая пародия, - а настоящая зима. Герман был красив, брюнетист, овенист, слегка отстранён и насмешлив. Нет, ироничен. Так точнее. Я же была влюблена, покрашена в шатенку и острижена в каре. Он был первым, о ком я пошла гадать. И мне тогда Галина сказала: "очень хорошо к тебе относится, но это не твоё; расстанетесь, через год он придёт к тебе сам, но будет уже не нужен". А-а-а-а-а-а! Как не нужен?! Как не нужен?! Пусть только придёт!
Оказалось, и правда, уже не нужен.
Это я о том, что в мужчине голос - одно из важных. Нет, даже вообще в человеке. И не только голос, а манера говорить, интонации, паузы, ну и вообще.
Если мне нравится кто-то в маршрутке, я сижу и настойчиво желаю, чтобы человеку внезапно понадобился телефон, или пусть ему, или пусть он, лишь бы заговорил.
Иногда этот телефонный разговор начисто убивает обаяние, и момента, и человека, а иногда начисто сносит крышу.
Недавно зашёл блондин, такой какой-то... не потому, что блондин, а я их не люблю, как мужчин, а потому что такой какой-то... Но вот было в нём что-то. Может, тёмные глаза?
И сел на сиденье за мной.
И тут ему позвонили...
Жаль, что говорил он всего минут пятнадцать, мог бы продолжать до моей остановки.

(no subject)

Читаю свою фленту, зарабатываю себе комплексы. Все такие искромётные, такие остроумные, такие талантливые, такие читаемые, я тут сижу, сиротка; никому не нужная. Буду плакать что ли.

Ну, то самое. Пафосное и банальное.

Я дёрнула за шёлковую завязку. Душа вздохнула, и, расширив, проредила ёлочку шнуровки. Стекла туманным месивом под ноги, высыпалась гранатовыми зёрнами, запрыгала весёлыми разноцветными бусинами, растеклась аннушкиным маслом, мелькнула чеширской улыбкой и выдохнулась в открытое окно.
Стоя перед зеркалом, я осталась оглаживать плечи никчёмного корсета, которому больше нечего удерживать.

(no subject)

Моя резинка для волос - единственная достойная игрушка для мелочи в этом доме. Остальное - туфта и надувательство. И неинтересно.
---
Позавчера мне осень кинула лист в кастрюлю, которые я имею обыкновение сушить на подоконнике.
Сегодня в пакет с формой деликатно так подкинула.
Пора писать ответные письма?
---
Я научила мелочь через раз жрать провода, реагировать на мои вопли адекватно, - то бишь переставать жрать провода, не спать до отбоя, тут он пришёл и завалился ко мне на ноги, я посмотрела сверху, он - снизу, трогательный, но себе я его не оставлю: он напрыгивает на мой сохнущий зонт, начал урчать, я считаю, это неспортивно, конечно ему тут лучше, тут мы все почти всё время, или я, или Саня, кто-то да есть, а Эйнштейн и вовсе безотлучно, а там он снова будет целыми днями со своей злобной беременной матерью. Он не хочет от нас, я знаю. Но я не могу с ним. Я устала.

Родительское.

Валяемся с Санькой. Спрашиваю, когда спать. Ну, с намёком, мол, пора бы уже. Мол, спатушки в кроватушке и баюшки-бабаюшки (это мы стихи сочиняем). Оказывается, можно и не пойти в школу. Удивляюсь: как это не пойти? Ну так, не пойти, отдохнуть.

На самом деле мне очень нравится, что ребёнок понимает свободу выбора. Ведь на самом деле он вполне может не пойти. А меня, даже когда в больницу клали с очередным воспалением лёгких (больницы и любой отрыв от дома для меня были просто адом, я не шучу), долго там задержались в приёмном, и мама спросила, может домой пойдём? Я маме ответила: что ты, нельзя же, сказали же лечь в больницу. И мама расцвела. Господи. Чему радовалась-то. Ответственности у маленького ребёнка? Что он наступал на все горла своим песням, но ложился туда, где ему казалось, будет просто кошмар. Нашла чему радоваться.

А я вот рада, что мой ребёнок прилежно учится, понимает почему надо делать домашние задания, зачем вообще всё это надо, но прекрасно понимает, что когда невмоготу, то можно и не пойти.
У нас чудная Первая Учительница, она сама родителей учила: видите, что ребёнок устал страшно, видите, что приболел, видите, что очень невыспался, не водите в школу, от одного пропущенного дня ничего страшного не случится, а у ребёнка не будет травмы. И Саню я несколько раз не водила в школу, давала отоспаться, отдохнуть, отлежаться. Даже взрослые могу сказаться больными или тупо взять отгул, а ребёнок обязан. Мне его психика дороже оценок. При том, что оценки ни разу не пострадали от наших "прогулов".

Глядя в ТВ.

Господи, какой же жалкий Проханов. Это я даже без злорадства. Я вот смотрю и искренне жалею человека. Зачем его пускают на ТВ? Это ведь насмехаться над человеком...

Дорогие сами-знаете-кто это моё мнение. Это понятно?
---
Да уж... Тётя-секундант Немцова отмочила... Дура что ли? А, собственно, чего вопросительно-то. Буэ, короче. Нет, не надо мне про провокации, это я понимаю. Всё равно буэ.
---
Кто бы что ни говорил, Соловьёва обожаю. Ну вот пусть его экранный образ. Ну не могу, люблю.