Умница

Сергей Поярков.

Если мы ломанемся, как бешеные кони, продавать свои картины, то мгновенно обвалим рынок, с таким трудом созданный поколениями. Лучше мы будем, как и раньше, стабильно дарить свои коллекции музеям и списывать с налогов деньги. Мой дед когда-то купил это, - он тычет мизинцем на серо-зеленые пятна в золотой раме, - за 1600 долларов. А я, подарив это музею, не заплачу налогов на $ 1200000 благодаря оценкам экспертов. Это такая отлаженная схема - напрячь по большому счету наших наивно-терпеливых налогоплательщиков. Количество "подарков" давно превысило количество реальных продаж. Приобретают эту лабуду либо наивные "лопухи", купившиеся на глубоко эшелонированную рекламу и желающие приобщиться к элите, либо профессионалы, во внутренних играх поддерживающие и накручивающие цены. Пытаются любоваться Миро, Клее, Джакометти или Муром преимущественно наивные дилетанты, профессионалы же зарабатывают деньги. Им в голову не приходит любоваться акциями "Дженерал Электрик" или акциями Роя Лихтенштейна или Кита Херринга в виде картин. Давай объясню, очень грубо и схематично, чтобы было совсем понятно. Например, если я продаю тебе 10-фунтовый слиток золота за 10 миллионов долларов, то налоговая инспекция разделает нас обоих под орех, ибо цена на унцию этого металла определяется на торгах с точностью до 4-го знака после запятой. Потому как это очень подозрительная сделка. А если я тебе продаю "великое" произведение искусства (себестоимостью в 10 долларов) за 10 миллионов, то заключения эксперта достаточно, чтобы налоговики умыли руки. Серьезный модернизм - это закрытый высокоорганизованный, продуманный и давно монополизированный рынок инвестирования, перемещения капитала и ухода от налогов. Романтики очень давно стояли где-то рядом и только у истоков этого бизнеса. Это как торговля бриллиантами. Компания "Де Бирс" утверждает, что бриллианты - вечная ценность. Поговори с геологами, они объяснят тебе, что вечна только человеческая глупость, помноженная на маркетинг. Они-то знают, сколько кимберлитовых вулканических трубок на планете Земля и знают цену 1 карата бриллианта - примерно 5 долларов. Все остальное - это маркетинг. Например, у гениального Пикассо более 30 тысяч оригиналов и сотни тысяч принтов. Подумай, ну зачем раскручивать и рекламировать Веласкеса, Боттичелли, Рембрандта, Брейгеля или Босха? Не у каждого из мастеров Возрождения наберется и трех сотен картин, ими можно ну разве что любоваться, а на чем же тогда зарабатывать комиссию, если почти все 300 оригиналов мастера безвылазно торчат по коллекциям и музеям? Если оригинал Рембрандта попадает на рынок, условно говоря, 1 раз в 5 лет, а продавцов искусства пятьсот тысяч? Сеть ресторанов "МакДональдс" зарабатывает больше, чем самый изысканный и дорогой ресторан на Пятой Авеню. Рембрандт - это изысканный ресторан, Пикассо - это "МакДональдс"
http://www.poyarkov.com
За ссылку спасибо Лёше.
Очень. Очень интересно!

Стук закрывающихся/открывающихся дверей изменился.
И подъездных и квартирных.
Самое детское моё детство прошло на первом этаже. И я слышала стук, отпускаемой (непридерживаемой) бескультурным существом, деревянной двери. У такой двери была пружина толстенная, когда новая - тугая, а часто вместо пружины - кусок камеры от автомобильного колеса. И стук был такой... Сухой, громкий. И мама каждый раз вздыхала, и я тоже сердилась, потому что была воспитанной девочкой и дверь за собой всегда придерживала, как и теперь придерживаю. А еще у такой двери была зеленая облупившаяся краска, какая-то сухая, похожая на кору старого дерева, или коричневая... и совсем редко - синяя. Но моя дверь была всегда зеленая. И когда начинался косой дождь, капли залетали под козырёк и оставляли тёмные продолговатые следы на вечно старой краске.
И квартирные двери открывались и закрывались совсем иначе. По звону ключей я определяла, какие соседи пришли. Ну и, конечно, определяла, папа или мама сейчас откроет нашу - самую красивую на площадке, а то и во всем подъезде, дверь. Папа её выложил замечательным узором какими-то широкими рейками рифлеными, они выглядят, будто собраны из выпуклых таких тонких палочек. Не знаю как они называются. И еще на двери красовался гордый номер, который очень мне нравился, 101. Теперь номер этот мне нравится не меньше.
И открываемая дверь делала цвирк - на один оборот была закрыта, хрюк-хрюк - это на два, а закрываемая она делала "чирик". А на ночь папа шел и закрывал на два оборота и "собачку" - тынц.
Потом появились металлические двери.
И подъездные - они хлопали гулкими ушами, звенели на весь подъезд и отдавались в стёклах. Вечно кто-то не закрывал. И вечно кто-то звонко стучал ею о такой же звонкий её косяк/каркас...
А теперь двери с домофонами и доводчиками. Их неслышно. Это я снова на первом этаже живу.
И квартирные двери перестали цвиркать, хрюкать и чирикать, а стали сейфово громыхать, скрежетать зубовно засовно и выглядеть досадно.
Я до сих пор испытываю нежные чувства к подъездам, где живут одни бабушки и на железные двери с домофонами у них нет денег. Это, видимо, старость и ностальжи, но меня теплом обдаёт, когда я мимо старых деревянных с вечно потрескавшейся краской прохожу
---
Чуть другой вариант выложила на прозу.ру.