sou_rire | Артур Голден. Мемуары гейши.

К этому моменту обе команды закончили ритуал выхода на ринг. Затем последовало еще два ритуала, один из которых называется йокоцуна. Йокоцуна – высочайший ранг в сумо, «соответствует положению Мамехи <знаменитая гейша> в Джионе», как объяснил мне Нобу. У меня не было оснований сомневаться в его словах, но если бы Мамеха тратила столько же времени на то, чтобы войти на вечеринку, как эти йокоцуна выходили на ринг, ее бы никогда больше туда не пригласили.

Человек повернулся к нам и выпрямился. У него была очень необычная внешность. В углу рта располагалась большая родинка, казавшаяся кусочком пищи, а очень густые брови напоминали гусениц, сползших с его волос и собравшихся уснуть над глазами. У него все было в беспорядке, не только седые волосы, но и кимоно, выглядевшее так, словно он накануне в нем спал.
– Кто это?
– Учида-сан! За столько лет вы не запомнили мой голос?
– Если хотите меня разозлить, кто бы вы ни были, вы на верном пути. Если сейчас же не представитесь, я брошу в вас этот веник.
Учида-сан выглядел таким сердитым, что я не удивилась бы, если бы он откусил свою родинку и швырнул ее в нас. Мамеха поднялась по ступенькам, я шла за ней следом.
– Вот как ты встречаешь гостей, Учида-сан? – сказала Мамеха, и мы вошли в освещенную прихожую. Учида посмотрел на Мамеху.
– Так это ты! Почему нельзя было представиться, как это делают все остальные? Возьмите веник и подметите ступеньки, а я в это время пойду зажгу ароматическую палочку. Я никого не впускаю к себе, прежде чем не сделаю этого. Недавно умерла одна из моих мышей, и в комнате пахнет, как в гробу.
Мамеху позабавило такое обращение. Когда он вошел в дом, она отложила веник.
– У тебя когда-нибудь был нарыв? – прошептала она мне. – Когда у Учида дела идут не лучшим образом, он впадает в ужасное состояние. Нужно заставить его, как нарыв, лопнуть, тогда он опять успокоится. Если его не трогать и не раздражать, то он начнет пить и станет еще хуже.
– А он что, держит мышей? Он сказал, что еще одна из его мышей умерла.
– Нет, конечно. Он не убирает свои чернильные палочки, и если мыши съедают их, то умирают от отравления. Я принесла ему специальную коробку для этих палочек, но он ею не пользуется.

– У меня был такой прекрасный день до обеда! – сказал он. – Посмотрите, что произошло потом!
Учида прошел в противоположный конец комнаты и вернулся с доской, на которой была изображена женщина с зонтом в руке. Это изображение покрывали чернильные кляксы в форме кошачьих лапок. Сам кот спал на стопке грязного белья, свернувшись калачиком.
– Я принес его в дом, чтобы он ловил мышей, – продолжал он. – Теперь же я вышвырну его вон!
– А мне очень даже нравятся кошачьи лапки на картине, – сказала Мамеха. – Думаю, они делают картину оригинальнее. Как ты считаешь, Саюри?
Я не собиралась ничего говорить, видя, как расстроен Учида замечанием Мамехи. Но в какой-то момент я поняла, она пыталась «вскрыть нарыв». Поэтому я очень бодрым голосом произнесла:
– Надо же, как привлекательны кошачьи лапки! Думаю, кот мог бы стать художником.
– Я знаю, почему тебе не нравится то, что он сделал, – сказала Мамеха. – Ты просто ревнуешь.
– Я ревную? – удивился Учида. – Этот кот никакой не художник. Он демон, если его вообще кем-то можно назвать!

... Адмирал ответил, что не сомневался в своей победе.
– Перестаньте! – сказала одна из гейш. – Каждый время от времени проигрывает, даже вы, Адмирал.
– Думаю, это правда, что каждый иногда проигрывает, – сказал он, – но я – никогда!
Кто-то воспринял это как бахвальство, я же придерживалась другого мнения. Адмирал мне казался человеком, действительно привыкшим к победам. Наконец, один из гостей спросил о секрете его успеха.
– Я никогда не наношу поражения человеку во время борьбы за что-то. Я наношу поражение его уверенности. Сомневающийся мозг не может сконцентрироваться на победе.
Два человека равны, абсолютно равны, только когда у них одинаковое количество уверенности.

Несчастья подобны сильному ветру. Я не имею в виду, что он сбивает нас с намеченного пути. Он срывает с нас одежду, и мы остаемся такими, какими на самом деле являемся, а не такими, какими хотели бы казаться.

Однажды мне пришла в голову мысль, более болезненная, чем даже внезапное осознание того, что мы с Сацу вряд ли увидимся. Полночи я впервые думала о том, что будет, если до конца моей жизни Председатель не обратит на меня внимания. На следующее утро я внимательно изучила свой альманах в надежде найти какой-то знак, что моя жизнь не пройдет бесцельно. Я была так благодарна Арашино, заметившему мое настроение и отправившему меня за иголками в магазин, располагавшийся в тридцати минутах ходьбы от дома. На обратном пути меня чуть не задавил военный грузовик. В тот момент я ближе всего подошла к смерти. И только на следующее утро прочитала в альманахе предостережение о путешествии в направлении Кролика, как раз в этом направлении и находился магазин. Я смотрела только на какие-то знаки, касающиеся Председателя, и не заметила этого предостережения. Из этого опыта я поняла, как опасно фокусироваться на несуществующем. Что, если бы я, умирая, осознала, что каждый день думала о человеке, который никогда не будет со мной? Как горько было бы понимать, что я больше никогда не попробую любимую еду, не увижу привычных мест только потому, что мысли о Председателе поглощали все мое существо, даже в то время, когда жизнь пыталась ускользнуть от меня. Я напоминала себе танцовщицу, с детства репетирующую танец для представления, которое никогда не состоится.

Мы с Нобу придерживали Министра за руки, но, несмотря на наши усилия, он упал в снег, напоминая громоздкий кусок мяса. Нам с трудом удалось перевернуть его на спину.
Мы в растерянности смотрели друг на друга, а Министр неподвижно лежал на снегу, как упавшая с дерева ветка.
– Да, Нобу-сан, – сказала я. – Я и не надеялась на такие приключения с вашим гостем.
– Думаю, мы добили его. Но, честно говоря, он заслуживает этого. Ужасно надоедливый человек!
– Так вы относитесь к уважаемым гостям? Вам следует вывести его на улицу и прогуляться с ним, чтобы привести его в чувства. На холоде ему станет лучше.
– Он лежит в снегу. Разве этого недостаточно?

Министр начал ворочаться на циновках, словно кто-то растолкал его, а затем потихоньку поднялся и сел за стол. Нобу с отвращением посмотрел на его одежду и послал меня за служанкой с мокрым полотенцем. После того как служанка почистила пиджак Министра и оставила нас одних, Нобу сказал:
– Да, Министр, мы провели вместе прекрасный вечер. В следующий раз будет еще веселее, потому что вас вырвет не только на меня, но и на Председателя, а может, и на другую гейшу.

Иногда мы сталкиваемся с неприятностями только потому, что представляем мир таким, каким рисуем его в нашем воображении, а не таким, какой он есть на самом деле.

… наш мир не более постоянен, чем волна, поднимающаяся над океаном. Каковы бы они ни были, но свои победы и поражения мы должны пережить, потому что очень скоро поднимется новая волна, но это будет уже новая история.

Артур Голден. Мемуары гейши.

no subject

no subject