Умница

натолкнул меня на мысль, что пора снова поговорить об отношениях между мэ и жо.

Мне искренне жаль несчастных женщин. Правда. Это только юные девушки, которые обвиняют меня в недоебите, имеющие свадьбу пару месяцев назад, а соответственно один сплошной гормон вместе мозга (извините, не сдержалась, недобеит-с всю ночь был), считают, что всё знают об этом мире, себе, людях, и точно знают чего с ними никогда-никогда ни при каких условиях не случится, а через пять-семь лет счастливой семейной жизни выясняется, что когда охладевший (как? разве так бывает? нет конечно! у кого угодно, только не у нас!) муж предпочитает идти пить пиво от запилившей его насмерть жены с друзьями, то торт оказывается недурственной альтернативой, а там главное первый раз это понять. Впрочем, ввести в жизнь счастьезаменитель найдётся масса поводов. Люди устают, любовь устаёт, кожа устаёт, руки, губы, всё устаёт.

И только кондитеры неутомимы.

Ни одна тонкая-звонка припевочка не выходит замуж с ощущением, что всё можно заесть, тогда станет лучше, спокойнее, жизнь перестанет бить тебя головой о борт, об утюг, о кастрюли, о горнолыжные курорты, которые ты ненавидишь, но с ним едешь. Жизнь ведь и так прекрасна. Не будем вдаваться в физиологию, все знают почему люди заедают стрессы - как положительные, так и отрицательные. Жизнь дала трещину. И дело даже не в том, что денег осталось 38 чемоданов. А вот просто стало льдом и когда по этому льду долбишь - шпилькой ли, поварёшкой ли, - никуда он не девается, только трескается. И слово "вечность" (так созвучное с "тучность") можно сложить только из макарон "алфавит".

И спустя несколько лет она стоит перед камерами, несчастная, с отвратительно мелированной головой, с отрастающей "химией" собранной в хвост, без чёлки, с чёрными корнями сантиметров в пять, на которых и зиждется эта химия с мелированием, сделанные, видимо, в пресловутом припадке "надо что-то изменить: мир или причёску", в свитере в поперечную полосу, в помаде давно немодного оттенка, который укоренился в её жизни со времён счастливой юности и подсознательно отождествляется ею с собственной привлекательностью. Не такая уж она и полная, но кажется себе неимоверно толстой. В вещах, которые делают её ещё толще. (Есть психотерапевтические группы по снижению веса, там в самом начале просят женщин на огромном белом листе нарисовать контуры своего тела, как им кажется какой объём они имеют, подавляющее большинство женщин рисует себя ощутимо больше, чем они есть на самом деле. И когда женщину подводят к этому листу и ставят в этот абрис, многие испытывают потрясение.)

Так вот стоит она и рассказывает о своей семье. О том, что всегда была тоненькой худенькой девочкой, а когда появился Валера (сын) вдруг как попёрло. И отдаёт себе отчёт, что это лишняя жратва и не прикрывается гормонами-генами-конституцией, не понимает только, почему вдруг прорвало-то, почему, как у спортсменов третье дыхание, у неё открывается пятый желудок.

Кризиса рождения первенца не бывает только в тех семьях, где все правильно вышли замуж и женились - на тех самых людях. Если до этого момента, на полной свободе, многое смазывается, хороший секс вообще со всем примиряет, плохой не так ощутим: можно пойти в гости, позвать к себе, погулять, в конце концов, в одиночестве - раз, и отлегло, то тут никуда не деться.

Муж оказывается не тем, идти дальше холодильника некуда и некогда, вот уже и первые десять в плюс, вроде и возможность появилась, а теперь идти и не хочется, стыдно, неловко, в размерах своих ещё путаешься и называешь, ну пусть не родной 44-й, а самый страшный, который может прийти в голову - 48-й, а продавец, консультант который, аха, косится на тебя презрительно и достаёт 54. Шок, ужас и скоропостижная смерть - нет, это не я.

Муж ошалев от перемен и прочего бежит из дома.

Он сохраняется друзьями, она шоколадом.

Признаваться, что им просто не нужно было жениться, у нас немодно, семью надо - кровь из носу - сохранить, ребёнок уже в наличии, щебечущие подруги "на полчасика-часик" (которые сливаются через месяц-другой регулярных посещений) спрашивают "ну как?" и делают многозначительные лица, деды фальшиво - или даже искренне - радуются. Какой-такой развод, милая? Вот тебе окно (опять не помыла? свинья!), вот тебе шоколадка-бутербродик, утешайся. Какие погулять, через полчаса уже кормить.

Как ни странно, после родов задача сохранения семьи лежит вовсе не на женщине. Я знакома с теориями и увещеваниями психологов, что бедный муж чувствует себя брошенным, что женщина должна постараться уделять ему много внимания, что он всё так же хочет любви и ласки, что женщина за 9 месяцев привыкает к мысли о неодиночестве, а он вот никак. Бедняжки. Я на этих словах всегда рыдаю. Вот об этом я и говорю, что ты вышла замуж за ребёнка выясняется именно тогда, когда рожаешь своего первого.

Женщине нужно научиться без ужаса смотреть на себя, пережить послеродовую депрессию, 24 часа в сутки уделять ребёнку, готовить ужин несчастному мужу, найти для себя объяснение "а нахрена я всё это сделала?", снова принять-напоить чаем-выгнать наконец остопиздевшую свекровь, которая всё время сюсюкает, чтобы хоть немного поваляться или почитать книжку, уговорить сволочную свекровь, чтобы та хоть часа два посидела с внуком - хочется выбежать и уточнить, не эволюционировали ли люди за эту вечность, вдруг теперь у всех третий глаз открылся, а у неё, как у последней лошицы, для третьего глаза нет специальных теней.

Результат мы видим повсеместно. Толстые несчастные злые, абсолютно замужние женщины.

Но наша героиня, да-да, наконец-то мы о ней снова вспомнили, загорается от одной мысли о ребёнке. Когда её расспрашивают о муже, она говорит, что всегда была уверена: ему безразлично в чём она ходит, он никогда ничего не советовал ей, а тут предложил платье, почти детское платье (понятно, да? бедный муж уже сто раз сам не рад, что там ребёнок и все дела, ему хочется лёгкой, невесомой, беззаботной девочки, он выбирает символы юности и необременённости), а Валерочка (как мы помним, сын героини), он совсем другой! Говорит счастливая мать. Он настоящий мужчина! (И я понимаю, что вместе с сыном растёт ещё одна сволочная свекровь, которая вылупится из этой несчастной женщины, радостно кивающей при лицезрении лозунга "хочешь иметь настоящего мужчину, роди его себе!". И ещё я понимаю, что семью эту уже ничего не спасёт, да это и не нужно никому. Даже Валерочке.)

И на этих словах показывают её мужа. Огромный мужчина поднимается и идёт к микрофону. И рассказывает о той, на которой женился когда-то. В белой блузке, в джинсовой мини-юбке, она, такая уверенная в себе, сама, первая, пригласила его на танец, а теперь всё изменилось, а он по жизни человек неконфликтный. Но раньше даже ревновал, а теперь и нет. Совсем.

И мне всё ясно, как белый день, что да, таки да, эта девочка вышла замуж за ребёнка, появился второй, она стала матёрой такой бабищей, потому что их обоих надо на себе везти. Но первого, поскольку она хотела видеть в нём мужчину всё же, она давно разлюбила и в душе презирает. Она дико устала. Она давно не любит себя, потому что чувство вины и озлобленности несовместимы с любовью. И с любовью к себе в том числе. А чувство долга долго, практически бесконечно и абсолютно неизбывно.

И мне её очень, очень жаль. Потому что три комплекта новых шмоток ничем этим троим не помогут.

А потом я вам расскажу что я думаю о работе над отношениями.

Про отношения.
Прежде, чем что-то откуда-то взять, туда нужно что-то положить.